Я возвращаюсь домой, после тяжёлого рабочего дня. Тяжёлого и физически, и морально. Дома тепло и уютно. В квартире пахнет тем самым приятным запахом, вдохнув который, сразу говоришь себе мысленно: мои родные. И они действительно здесь. Интересуюсь, как прошёл день у сына, что нового случилось у дочери в школе. Порадуюсь за успехи, поддержу нужным словом при каких-то неудачах, дам совет, а то и помогу участием. И успокаиваюсь: у всех всё нормально. Захожу в свою комнату…

 

Сквозь быстро рассеивающуюся пелену вижу совершенно другую обстановку, резко оборачиваюсь, оглядываюсь. Я один, в комнате, которую снимаю уже более двух лет. И понимаю, картинка, только что стоявшая перед глазами, словно реальная, уже никогда не повторится наяву…

 

…Мы были студентами-заочниками второго курса факультета журналистики Воронежского государственного университета. После сдачи зимней сессии участвовали в небольшой пирушке, там и познакомились. Ночевать поехали к её подруге. Потом стали встречаться. Она жила в общежитии, я ездил к ней с ночёвками.

 

Потом я встретил ту, с которой расстался несколько месяцев назад. И сделал ей предложение. А сокурснице сразу сказал об этом. Двойной жизни не вёл. И только позднее узнал, что она была беременна (она могла сказать мне во время нашей последней встречи, и я бы остался с ней, но она оказалась гордой и не захотела удерживать меня таким образом). Когда она уже навсегда покинула наш город.

 

А вскоре я женился и через девять с половиной месяцев стал отцом. Родилась дочь. А ещё через год родился сын. Но мёртвый. К слову сказать, я тоже родился мёртвым, но я задушился пуповиной перед самим рождением, а мой сын умер за два дня до родов: врачи что-то вкололи жене. А ещё через три года жена сообщила мне, что полюбила другого, и мы мирно расстались. (Хотя своих измен она не простила и жестоко мстила мне за них до самой своей смерти.)

 

Я начал заниматься издательской деятельностью. С год где-то встречался с разными, в основном замужними, женщинами. А потом ещё почти год прожил в гражданском браке с уроженкой Гомеля. Но в конце концов не выдержал её посиделок (на моих глазах) с «коллегами-мужчинами» (ещё на заросла рана от частых измен первой супруги), и я оставил и эту женщину. А гордость (снова эта гордость) не позволила и ей сообщить мне о нашем ребёнке. Лишь после аборта она зайдёт к моей маме и расплачется. А мама скажет мне об этом только через много-много лет.

 

А потом судьба свела меня с женщиной, с которой был знаком с детства. Я уходил служить, она встречалась с другими. Я демобилизовался, а она уехала по распределению к чёрту на кулички. Я ездил к ней, но предложение сделать не решился (на близость со мной по каким-то своим соображениям тогда не пошла), а она вскоре вышла замуж. Родила, развелась и вернулась на малую родину.

 

А у меня тогда начался сложнейший период: бизнес рухнул (кинули «партнёры»), да так, что пришлось продать квартиру. Действующие (бездействующие) законы бессильны перед произволом братвы. Жить негде, первая жена требует алименты, а сам я в розыске по поводу неуплаты налогов. Несколько лет меня ищут милиция, бандиты, налоговики и такие же бедолаги, как я, которых и мне пришлось кинуть, чтобы прокормить и поставить на ноги только что появившуюся на свет дочь. Но это я немного забежал вперёд.

 

Подруга детства беременеет, но имея на руках маленького сына, живя нетрудоустроенной в удалённом от областного центра районе (нас разделяли сто с лишним километров), понимая, что станет мне серьёзной обузой, а сама не сможет прокормить двоих, не ставя меня в известность, тоже делает аборт. Для меня это – серьёзный удар. Какое-то время я решаю побыть без неё. А она меняет адрес проживания, который, по стечению каких-то фантастических обстоятельств, до меня не доходит. И мы расстаёмся на 15 лет. (Недавно я узнал название деревни – мы мельком встретились в городе – в какой она сейчас проживает со взрослым сыном и гражданским мужем, но поговорить нам пока так и не довелось.)

 

В это же время, когда я переживал за очередного своего неродившегося ребёнка, родной брат ударяется в длительную пьянку и, не стесняясь жены, живёт у других женщин. Супруга его не остаётся в долгу: кабаки и снятые на ночь номера гостиниц. (А за маленьким ребёнком присмотреть некому.) И второй уже брак моего брата подходит к разводу. Но после первого не было детей. А после этого останется маленький сын. Единственный, можно сказать, продолжатель рода. Я боюсь, что он попадёт в совершенно чужую семью, сменит фамилию, и начинаю помогать невестке материально (купил кое-какие вещи, игрушки, одолжил денег).

 

И вот на дне рождения её сына (а своего племянника и крестника) я выпил, засиделся допоздна и остался ночевать, а утром обнаружил невестку рядом с собой. (Брат тогда вообще не ночевал и практически не появлялся.) Но тогда я с ней расстался, сказав, что не стану встречаться, пока юридически она является женой брата.

 

И несколько месяцев мы не видели друг друга. Встрече сопутствовало произошедшее со мной несчастье. Я бросил курить, очень быстро набрал лишний вес, а через три месяца мучений у меня случился сердечный приступ (скорую вызвали прямо в продовольственный магазин). Кое-как я добрался до дома родителей, а вечером приступ повторился с ещё большей силой. После чего я практически не мог передвигаться: чтобы дойти до туалета, я тратил не менее пяти минут. Если же я пытался ускорить шаг, сердце начинало бешено колотиться. Врачи так и не смогли поставить никакого диагноза. А скорость ходьбы увеличивалась очень медленно: к прежнему самочувствию я вернулся тогда только через год (даже через полгода я ходил ещё очень неуверенно).

 

Так вот, когда я совершенно один отбывал срок своей болезни у родителей, брат развёлся, и бывшая невестка стала ко мне наведываться и выводить (под ручку) гулять, разрабатывать сердечную мышцу. А через год, когда поняли, что у нас будет ребёнок, стали жить вместе.

 

Брат мне этого не простил. Несмотря на то, что я вырастил его сына (он почти не принимал участия: несколько купленных вещей за все эти годы), научил снимать на фото и видео, работать на компьютере, оплачивал спортивную секцию, он не разговаривает со мной до сих пор.

 

Чуть ли не на последние (после финансового краха) деньги купил видеокамеру и ходил по свадьбам (и супругу тоже в этот бизнес заманю со временем: оказалось, что она очень здорово поёт), снимая фильмы, работал на строительных шабашках. Когда дочь окончила начальную школу, а сын поступил в институт, мы с женой официально оформили наши отношения. А ещё через два года, заняв денег у родственников и друзей, взяли под ипотеку (а до этого все годы снимали) квартиру. (По брачному договору оформили её на жену, чтобы «мои родственники на неё не претендовали».) Немаленькую квартиру. Перепланировали её в трёхкомнатную. После работы строителей, установивших новые стены (старые ломать пришлось мне), я сделал там добротный ремонт…

 

Немного предыстории. В последние годы я не так уж и плохо зарабатывал. Много уходило на детей, аренду квартиры, технику, с которой работали на свадьбах. Но денег отложить или накопить всё никак не удавалось. Я, как обычно, складывал заработанное на полку, но оттуда их всегда забирала жена. Деньги там и дня не задерживались порой. Очень долгое время я тщетно пытался установить, куда же и на какие расходы уходит «общак». Но «кредит с дебетом» супруга сводила отвратительно.

 

Тогда я заставил-таки (а иначе было нельзя) её принять новые правила, по которым каждый из супругов оплачивал конкретные расходы. И с этого момента приобрёл себе злейшего врага. На какие только увёртки она не шла, что только не придумывала (и новые статьи расходов, и выдуманные детские мероприятия и болезни, и даже что-то ненужное совершенно для семьи требовала приобрести). чтобы не дать мне скопить денег.

 

Бывало «срубишь» с утренников (со свадьбы тысяч семь можно было, семь с половиной, а вот с утренников – и за двадцать реально), планируешь отложить, но жена всё видит и знает. Приглашает в магазин бытовой техники. И пока все деньги там не оставишь, она не успокоится. И скандалила, скандалила, скандалила всё равно.

 

А я всё же, несмотря на происки супруги, сумел отложить за два года более 90 тысяч рублей, на которые собирался приобрести новые видеокамеру и фотоаппарат. Но и этого мне сделать не удалось, из-за приобретения квартиры. Я смог пожертвовать всеми своими сбережениями ради благополучия семьи и желания супруги. Но очень скоро, из-за старой техники, остававшейся у меня, я начну терять клиентов, а затем и последний бизнес полностью…

 

После того, как маленькая дочь выросла из своей кроватки, последняя моя жена перестала со мной спать. И спала с дочерью. В новой квартире у дочери появилась личная комната. Я ночевал в своём рабочем кабинете, а сын на кухне. Супруга спала в зале. А я более десяти лет спал один, на матрасике, на полу, так как места везде не хватало (а так, скатаешь матрасик, вот тебе и дополнительный квадратный метр; а в моей комнатке он впритык помещался между столами с компьютерами.) А потом и как муж с женой мы всё реже и реже стали спать. Зато всё чаще и чаще жена стала устраивать скандалы, придираясь чуть ли не ежедневно и практически ни к чему. (Наблюдая за пренебрежительной интонацией матери в разговоре с отцом, с нотками ненависти в её голосе, насмешками, и дети понемножку стали брать пример с мамы, копируя её поведение.)

 

А когда, через полтора года после въезда в новую квартиру, мы смогли расплатиться со всеми долгами (кроме банковских, конечно), меня выгнали на улицу.

 

Мне не терпелось отметить новоселье, пригласить своих друзей. А жена уже долгое время вынашивала свой коварный замысел, всё откладывала и откладывала долгожданный праздник, придумывая очередные отговорки.

 

И вот долгожданный момент настал, когда дома лежали диски с новогодних утренников на очень крупную сумму, на которую я собирался вновь купить себе видеокамеру. Жена, как обычно, начала орать (и это на ночь глядя), а я долгое время не обращал внимания, работая на компьютере, потом умолял замолчать и оставить меня в покое.

 

– Ты вчера пришёл домой пьяный.

 

– Отметили на работе уходящий Новый год. Никакой пьяный я не был: сам себе приготовил еду, поел, искупался, поговорил с сыном, лёг спать. И к тому же сегодня я – не выпивал. Хотя на работе продолжают отмечать.

 

(Дочь в тот вечер ещё не пришла со школы, а сын, по-видимому, поступил как Павлик М. А я уже к тому времени год с лишним подрабатывал в строительном магазине грузчиком: таскал мешки с цементом, а совсем недавно устроился ещё и дворником.)

 

Я не выдержал и оттолкнул её. Как по команде сын (я называл и называю его так, потому что очень много для него сделал; я с дочерьми своими так не возился) бросился на меня (за последний год он сильно изменился, стал грубить мне; временами по отношению ко мне чувствовалась ненависть). Но мы находились в разных весовых категориях. Жену я просто отстранил, а вот мальчику врезать пришлось серьёзно. И до сих пор не сожалею о том своём поступке, считая, что ни в каких ситуациях сын не должен поднимать руку на своего отца. (Мои родители, случалось, даже дрались, чего не делали мы с женой, но я никогда не кидался бить отца, а только разнимал их. А в прошлом году мои родители сыграли золотую свадьбу.)

 

И после случившегося жена сказала, чтобы я уходил (выгоняла она меня и раньше, и я раз собрался конкретно уйти, но она почему-то оставила), и я ушёл. В ночь на 31 декабря, без денег, телефона. Надеялся, что пройдёт волна, уляжется всё, и я скоро вернусь к себе домой. Но меня не пустили. (Сыну достался компьютер, другая техника, моя комната. На часть денег, вырученных с детских садиков – отснятые мной утренники – дочери купили какой-то подарок, чтобы она забыла про папу.) Ни через несколько дней, ни через две недели, ни через месяц, ни через два месяца, ни через два года… (Через два года жена выгонит из дома и сына. И он уйдёт жить к бабушке.)

 

После моего «изгнания» мне не отдадут многие мои вещи: то, что я приобретал до знакомства со своей супругой, подарки, которые мне дарили друзья (хорошо хоть документы вернули). Трагедия моя усиливается ещё тем фактом, что сын, после моего выдворения, уничтожил почти все дорогие – так он мне мстил за то, что я его ударил, кстати, вполсилы (а может, и ещё за что: за то, что ему никогда так и ни написать, и ни снять, и ни стать, таким как я) – для меня вещи: тысячи дисков со свадебными материалами (загсы, виды разных городов, где пришлось снимать, смешные, курьёзные, трогательные моменты, залы столовых и ресторанов, музыкальные коллективы, ведущие, а самое главное – сама съёмка, клипы – это шедевры свадебного видео), домашнее видео, мои выступления на радио и телевизионные передачи с моим участием, коллекция визиток, что собиралась двадцать лет, и многое другое.

 

Практически всё, созданное мной в этой жизни, собранное, сделанное, как бы сгорело. К пятидесяти годам я остался у разбитого корыта.

 

И до сих пор сильно переживаю по поводу расставания с семьёй, как будто они трагически погибли. И до сих пор отказываюсь понять, за что со мной так поступили…

 

…Старшая дочь.

 

После развода с её матерью, я ежемесячно приносил деньги и даже продукты. А спустя четыре года она подала в суд на алименты. И в оставшиеся восемь лет мне пришлось выплачивать ещё и за прошлые четыре. Мало того, мать не тратила эти деньги на дочь, а пропивала их с молодыми любовниками. Не раз девочка приезжала ко мне и жаловалась, что ей нечего есть и нечего носить. И мы, с последней моей женой, кормили её и ездили на рынок покупать одежду. А сейчас дочь говорит, как мама ей рассказывала, что на алименты мои можно было купить лишь буханку хлеба. Вот и жили они в нищете, потому что папа их бросил ради другой женщины и материально не помогал. Я же не смог найти ей квитанции (они либо утеряны во время частых переездов, либо выброшены «за истечением времени»), и она мне не верит. А про походы за одеждой не помнит.

 

Когда дочь закончила 8 классов, школу забросила. Маме до неё дела не было. И в начале октября я устраиваю девочку (за деньги) в швейный лицей. Но походив туда неделю, дочь бросила занятия. Мне неоднократно звонили из учебного заведения, и я забрал документы (но не деньги: руководство готово было принять ребёнка на следующий учебный год). Бывшая жена сразу же раструбила на всю округу, что я не дал ребёнку учиться: забрал деньги. И так случалось неоднократно. Стоило мне приближаться к дочери, чтобы помочь ей, её мамаша начинала сочинять про меня всякие гадости.

 

Мою же любовь к старшей можно измерять хотя бы десятками фотографий её личика в газетах, начиная многотиражным уровнем и заканчивая областным.

 

После смерти её матери (оторвался тромб), она каждый месяц приходит ко мне просить денег. Каждый месяц какие-то причины, плюс на праздники папа должен хорошую денежку дать. Несколько раз просила в долг крупные суммы, но ни разу не возвращала. Даже когда я узнал, что она ни разу не была в Москве, и предложил ей съездить со мной, она и тут хотела взять деньгами. Но я на своём настоял и столицу ей показал.

 

Так же как и её мать, долго нигде не работает. А заезжая к ней домой, туда, где жили мы когда-то вместе, наблюдаю одну и ту же картину: грязь, мусор, плесень, повсюду окурки и пустые бутылки из-под спиртного.

 

Попала она в больницу – я дал деньги на операцию. Попал я в больницу – она в трёх минутах ходьбы от меня торговала квасом и даже не зашла. В день моего рождения меня не поздравила. И на 23 февраля не позвонила…

 

…Сын.

 

Как-то пожаловался он, что никогда на поезде не ездил. Нет проблем, выбрали день и прокатились на электричке вокруг города (с запада на восток, а потом – на юг).

 

Рефераты я за него писал, в конкурсах различных, вплоть до городских, участвовал: сочинения, рассказы, фотоснимки. «Пятёрки» получали, подарками нас награждали, фотографии наши на главной площади города висели.

 

Тхэквондо занимались, медали и грамоты получали.

На фото научились снимать, ездили на ВДНХ покупать. На видео научились снимать, ездили на ВДНХ покупать. Понадобилось для увлечения больше техники и ещё круче, на ВДНХ ездили покупать.

 

У него был один из самых крутых компьютеров в городе, один из самых дорогих сайтов Воронежа, один из лучших фотоаппаратов города. На свои фотосессии он приглашал и оплачивал приезд мисс России.

 

Пластилиновый мультфильм, первый в Воронеже, сняли. По двум телеканалам с этим творением засветились, областная газета о сыне написала. На международном кинофестивале «кино» наше показали.

 

На юрфак (за деньги) поступили. В этом году он получит высшее образование.

 

Какой ребёнок может похвастать чем-то подобным?

 

Но это, скорее всего, его и испортило. С определённого периода он начал резко меняться. Ладно, когда нельзя было ставить под рефератом два имени, и он выдавал чужое за своё. Но всё в том же мультфильме он мог бы поставить меня в титрах, как помощника. И разговор у нас с ним об этом был. Не поставил. Далее на своём сайте разместил картину знакомого, а подписал её своей фамилией. Уже на это я ему сделал замечание, но, видно, было поздно. Он начал обманывать других людей, делать им подлости, совершать только то, что выгодно ему, совершенно не считаясь с мнением и благополучием остальных. И его мама бурно одобряла такие действия сына, хвалила их и противопоставляла его мне, дескать, вот как надо: а то ты, размазня.

 

…А как-то заболел у него живот. Мама ушла на работу. Я вызвал «скорую». Те, посмотрев, посоветовали съездить в поликлинику. В поликлинике жуткие очереди. А сыну всё хуже и хуже. Тогда я вспомнил, что делали мне, когда у меня случился приступ аппендицита, и пропальпировал его. А затем ещё раз вызвал «неотложку» и настоял, чтобы мальчика забрали. Люди в белых халатах с недоверием отнеслись к моей уверенности в собственной постановке диагноза, но мои просьбы возымели действие. И как оказалось, аппендикс разлился во время операции.

 

А недавно мы встретились в подземном переходе. Я окликнул его. А он прошёл мимо, не замедлив ход…

 

…Младшая дочь.

 

И в этом создании я души не чаял. Понимая, что старшенькой не смог я времени много уделить, хотя бы одного своего ребёнка мечтал вырастить как цветок оранжерейный.

 

Её ранние детские фотографии часто мелькают в моих изданиях: газете «Российский Издательский Вестник» и журнале «Литературный Вестник», расходящихся не только в нашей стране, но и в европейских и азиатских странах бывшего СССР.

 

Мы с ней неразлучные друзья: ходим в садик, затем в школу, в музыкальную школу, фотографируемся, совместно разучиваем фортепианные композиции и таблицу умножения (здесь она молодец: выучила на зубок, в отличие от сына, который так-сяк, и от старшей дочери, которая её совсем не знает), катаемся на качелях в своём и соседнем дворах, посещаем аттракционы, зоопарки, цирк, ходим в бассейн, городские парки поиграть в бадминтон или погонять в футбол, играем в настольные игры. Каждый год дочь ездит в загородные экскурсии.

 

И мы, родители, ею гордимся (как, впрочем, и сыном). Она с отличием заканчивает не только музыкальную школу, но и всевозможные школьные кружки, хорошо учится в общеобразовательной школе (без троек)…

 

После того, как в последний раз я заплатил алименты меньше, чем обычно (с пыльной и тяжёлой работы я перешёл в охранники, где времени свободного гораздо больше, физического труда никакого, но и зарплата поменьше), на 23 февраля дочка не позвонила. Отделалась лишь шаблонным текстом в телефоне: «С праздником!!». Так, впервые за много лет, на праздник я остался без подарка от детей.

 

С тех пор, как я женился первый раз, я всё время работал для своих семей, старался жёнам и детям отдать самое лучшее. А сам в женатой жизни, сколько себя помню: одевался в самое простенькое, питался макаронами, картошкой и самыми дешёвыми пельменями, ни на какие излишества не тратился. На последние деньги обычно покупал или подарки детям, или цветы жене.

 

Никогда не бил детей и не кричал на них. А наоборот, защищал от нападок жен. Бывает, те наорут на кого-то, а я обниму обиженное чадо, даже на коленки посажу, дам в волю выплакаться и, как могу, успокою.

 

Просто жёны понимали, что уступают в сравнении со мной во многом, но не хотели терять авторитет ни перед детьми, ни перед знакомыми, и за моей спиной при всяком удобном случае наговаривали на меня.

 

Хотя единственное, в чём я виноват перед младшими детьми, и очень серьёзно виноват, это то, что я выпивал, и они меня видели в этом состоянии. А уж жена могла бы такой момент иной раз и сгладить, сделать вид, что ничего не произошло. Но нет, на малейший запах спиртного – скандал на целый час.

 

А кто же тогда мои напарники по цементному залу, которые без просыху пили несколько лет? Кто же тогда завсегдатаи нелегальных распивочных, которые целыми днями тусуются на скамеечках нашего микрорайона. Для многих здешних я был как бы своим. Потому как по одёжке (ходил в цементном рванье) выглядел гораздо хуже них. Меня знали все бывшие уголовники округи и все алкаши местные. И я их знал. И никого из них из дома нее выгнали.

 

– Так с тобой не бороться, внимания на тебя пьяного не обращать, ты бы и запил, ты бы и спился, – скажете вы.

 

Да не спился бы. Выпивать любил. Как правило, раз в неделю: обычно, после отснятой свадьбы (на свадьбах, особенно последние года три, не выпивал практически совсем), дома, когда дети были у бабушки. Потом уже, когда работал грузчиком, с коллективом, в чей-нибудь день рождения, на праздник или в стихийный сабантуй. Бывало, что перебирал. Но ответственность перед людьми не терял. Из семьи не тащил. В запои не уходил. Работал много. Без выходных. Без любви. Терпя постоянные измены жены (ловя всё новые и новые запахи её мужчин, даже сперму в ней обнаруживая, после месячного, к примеру, перерыва в наших отношениях; незадолго до меня спала с другими, ей так нравилось; а отбоя в кавалерах не было: на свадьбах и банкетах знакомиться мужчины предлагали всегда очаровательной певице и ведущей), оправдывая её тем, что она моложе меня, тем, что живём в гражданском браке, тем, что сына надо поднять. Мучаясь, переживая. А водкой расслаблялся, чтобы усталость физическую и страдания душевные снять. Как мне тогда казалось. (К слову скажу, что бывшая моя не является эталоном трезвости. А вот наши дети: и сын, и дочь – равнодушны к спиртному и не курят. «Это ты так думаешь» – скажут некоторые. «Это я знаю» – с уверенностью отвечу им.)

 

И всё же нельзя было перед детьми этого делать. На этом жена меня и «переиграла». Даже выгнав из дома, вроде как права перед всеми – поделом алкашу. На самом же деле очень грамотно довершила свои многолетние планы: единоличной (не считая банка) хозяйкой квартиры стала, от человека, ставшего ненавистным, избавилась, а значит, личной жизнью теперь можно заниматься, не опасаясь, что муж заметит.

 

Последняя до сих пор не даёт развод: не спешит взять «справку с места жительства». По брачному договору всё, что я приобрету – её. Этот ход она тоже «мастерски» спланировала. Оформляя квартиру (я уже упоминал об этом), договорились, что она будет записана на неё, чтобы мои родственники не претендовали. А у нотариуса в кабинете заявила, что и всё имущество, совместно нажитое, будет принадлежать ей. Я не стал при посторонней женщине возражать (хотя был ошеломлён таким вероломством жены) и согласно кивнул головой. Тем самым подписав себе приговор.

 

А в моей жизни всё-таки случилось то, что невозможно себе представить в самом страшном сне. Я остался без семьи.

 

Бомжевал какое-то время. Ночевал где придётся: в заброшенных домах, подъездах, у товарищей, пока знакомые не помогли снять комнатушку. С тех пор там и обитаю. Сначала нас жило двое в комнате, но через два месяца мой сосед съехал. А в доме этом, кроме меня, всё это время проживало и проживает от трёх до девяти человек. Маленькое общежитие.

 

Сначала три где-то четверти его жильцов и гостей составляли бывшие уголовники, да и почти все остальные постояльцы – жуткие выпивохи. Не успеваешь зайти в дом, как тебя приглашают за стол, разделить компанию и выпить с ними. Пил. Считал, что заглушаю боль. И уже не раз в неделю, а два, три, четыре. Короткие запои, жуткие похмелья.

 

Как-то на втором месяце своего изгнания, в морозном феврале, изрядно приняв на грудь, пошёл ночью в глухую даль и лёг там в сугроб. И стал засыпать (жить и сейчас порой не хочется). Но вспомнилась мне строчка моего стихотворения: «А плакать будут только мать и дочь…» (жена ещё тогда возмутилась по поводу своего отсутствия в этом месте, но я был абсолютно уверен в тех утверждениях), и подумалось мне, что не только плакать не будет жена, а даже радостно ей станет: как же, допился всё же алкаш, замёрз в сугробе. А вот маму стало жалко.

 

И не замёрз я.

 

А соседи мои: кого выгнали за пьянку, кого посадили, а кто и умер, не похмелившись вовремя.

 

А летом я решил подлечить своё здоровье: голову, сосуды, сердце, печень. Затянулся приём лекарств месяца на три. А там гляжу: начинать снова употреблять, и процедуры как бы насмарку пойдут, да и денег на медикаменты потрачено прилично. Да и здоровым не так уж и плохо себя ощущать. Да и запах спиртного стал вызывать апатию. Так и бросил я выпивать. Более полутора лет не пью. Год с лишним не курю уже. Боялся за сердце, как в молодости. Да помогла собственная система питания: фрукты, овощи, ягоды, зелень, орехи.

 

Выдюжил. А трезвая жизнь, она куда лучше пьяной оказалась…

 

Сохранилась, изданная и приобретённая мной за многие годы, коллекция журналов, газет, брошюр, книг, пролежавшая почти два десятка лет в снимаемой мной убогой комнатушке без воды, газа и канализации. Сегодня часть этой коллекции принимает один из воронежских музеев. Крохотную часть. Поэтому в ближайшее время попробую организовать свой музей, возможно, российского (или даже международного) значения. Иначе уникальное собрание пропадёт…

 

За время своего одиночества я зарегистрировал в Москве 23 объекта интеллектуальной собственности, написал роман, начал другой, создал в Интернете пять сайтов, веду рубрику в спортивной газете, провёл несколько турниров на городском и областном уровне по собственной спортивной игре, задумал написать философский труд и организовать музей. Если бы я жил в семье, много из этого могло бы не быть.

 

И всё же мне грустно и одиноко.

 

В молодости я мечтал иметь много детей. Но этой мечте не суждено было сбыться. Ни одного из своих детей я так и не смог воспитать, как хотел бы. Для служения людям. Так, как жил всегда сам. Но убеждение моих жён: «Жить нужно только для себя!» – взяло верх. И я потерял всех своих детей. Все мои дети умерли, кто – телом, а кто – душой…

 

И всех их погубила существующая – жестокая – действительность, созданная такими же жестокими людьми.

 

В память о своих умерших детях я написал «ПРАВА и ОБЯЗАННОСТИ». (Читайте на этом сайте.)

 

Как я уже говорил, истинную боль этой трагедии мне не удаётся постичь даже сейчас, спустя уже два с лишним года. Мне постоянно грезится, что вот пройдёт ещё один день, и наступит завтра, а в нём я проснусь снова в своей семье, приготовлю детям завтрак (ведь мою стряпню они любили куда больше, чем кулинарные изыски жены), провожу кого в школу, кого в институт, а сам засяду за обработку очередного фильма. И каждый раз я понимаю, что это уже не случится. Этого уже не будет НИКОГДА…

 

…Зачем я написал это?

 

Конечно, судьба обошлась со мной несправедливо. Но, наверное, такой исход – закономерен. Даже газеты, совершенно разные издания в разное время неоднократно называли меня чудаком (хорошо хоть, что не на букву «м», как теперь говорят). Это я к тому, что жить со мной любой женщине нелегко было. Поэтому ни одну из своих женщин я ни обвиняю, ни упрекаю, и ни на кого не затаил ничего дурного.

 

Во многом то, что со мной произошло, вытекает из существующих устоев современного общества, где на первое место вышли материальные ценности и совершенно не в чести ценности духовные и нравственные. К тому же и сам я, под воздействием этого общества, не могу назвать себя кристально чистым и непорочным. А отсюда следует, что жаловаться, ныть, плакаться бесполезно.

 

Так получилось, что мир и я оказались по разные стороны баррикад. И мой противник нанёс мне существенные раны. Но я залечу их. А приобретённый опыт поможет мне продолжить свой бой.

 

Я буду чаще звонить детям, я стану чаще с ними встречаться, интересоваться их жизнью, обмениваться вещами, дарить что-нибудь. И сам я буду стараться побеждать в этой жизни.

 

Хватит с меня поражений!

 

С уважением Вадим Булатов.